Лайон Де Камп - Башня Занида [Авт.сборник]

— Так. А есть какое-нибудь центральное управление, где хранят сведения о твоих коллегах и других подобных делах?

— Очевидно, в архивах городского суда.

— Нет, меня интересуют не судебные протоколы. Я имею в виду картотеку сведений о подозрительных лицах, куда входят портреты и описания каждого, список арестов и тому подобное.

— Никогда не слыхивал о таком! — воскликнул Сархад. — Так делают на твоей родине?! Поистине, страшное местечко. Думаю, сам Майбуд — бог и покровитель воров — не смог бы там честно заработать на жизнь, не говоря уже о ничтожном смертном щипаче. Как удается выжить в столь жестоких условиях?

— Приспособились. Еще вопрос: где я могу купить все необходимое для художника?

Юнец поразмыслил:

— Так ты один из тех, кто подделывает старинные картины? Слыхал я о таком промысле. Увлекательная, должно быть, работенка. Вам случаем не нужен помощник, а?

— Нет. Но ты не ответил на мой вопрос.

— Езжайте по новуресифийской дороге, пока не минуете городскую стену, потом еще два квартала прямо — до муниципального дома призрения, затем свернете направо, проедете квартал и — еще полквартала налево. Улица называется Дедждеусская линия, как называется лавка — не помню, но вы узнаете ее по вывеске. Над дверью болтается одна из тех штук, на которых художники смешивают краски.

— Думаю, без прикосновения стали к твоему животу тебе будет легче насладиться едой, — сказал Хассельборг. — Если я уберу кинжал, ты будешь пай-мальчиком?

— Конечно, господин, и сделаю все, что прикажете. Вы окончательно уверены, что не нуждаетесь в напарнике? Я способен провести вас по любым лабиринтам, как в свое время легендарная Сивандия провела шерга Зерре.

— Пока не стоит, — прервал его разглагольствования детектив, сочтя, что доверять парню можно только до тех пор, пока он в зоне досягаемости кинжала. Поэтому Виктор даже ел левой рукой, держа правую наготове на случай непредвиденных неприятностей.

Доев, он взялся за котомку и спросил:

— Здесь кто-нибудь слышал о чужаке из Новуресифи, проезжавшем этой дорогой около десяти десятиночий назад? Это мужчина примерно моего роста, вот его портрет, — он извлек наброски.

— Нет, — ответил юнец, — я его не видел. Могу расспросить наших, но это вряд ли поможет, потому как я сам внимательно слежу за всякими новоприбывшими. Постоянно обхожу трактиры, наблюдаю за городскими воротами и вообще стараюсь быть в курсе. В городе, могу вам сказать, происходить мало чего такого, о чем не знал бы славный Сархад.

Хассельборг предоставил ему болтать, пока не выдохнется, и, подымаясь, посоветовал:

— Лучше позаботься о своей колотой ранке, приятель, а то еще заразишься чем-нибудь.

— Заражусь? Ао! — только сейчас Сархад заметил кровавое пятно у себя на куртке. — Порез-то — ерунда, но как насчет того, чтобы заплатить за куртку? Совсем новенькая, всего второй раз надетая, только что получил ее от лучшего росидского портного…

— Заткнись! Это всего лишь справедливое возмещение морального ущерба. Да даруют тебе звезды приятные сны!

Утром Виктор, не доверявший здоровенным неуклюжим замкам трактира, первым делом проверил котомку и убедился, что все вещи на месте. После короткого завтрака он отправился дальше. Городские ворота украшали насаженные на колья головы, что путешественник счел проявлением сомнительного вкуса. Двое стражников пропустили его только после того, как он помахал письмом к дашту и расписался в большой регистрационной книге.

Хассельборг неспешно прошелся по городу, вбирая в себя всяческие зрелища, звуки и запахи. (Последние, правда, так и бросались в нос, и мнительный детектив забеспокоился: как бы не подцепить инфекцию.) Сперва его чуть не сшиб с ног какой-то мальчишка на самокате, затем он с трудом избежал столкновения с дородным мужчиной в мантии и с марлевой повязкой на лице. Это был явно врач, но он со свистом пронесся мимо на обычном самокате.

В лавке художников Виктор спросил немного сургуча и какую-нибудь быстросохнущую штукатурку (он имел в виду гипс, но не знал, как это будет на гозаштандоу). С этими покупками он вернулся в трактир, снова расписавшись в книге при выходе. Девушка с журнальной обложки убирала в его номере. Она пожелала ему доброго утра и подарила улыбку, намекающую на возможность любых дополнительных услуг. Но мысли постояльца были заняты совсем другими делами, и он всего лишь холодно глядел на красотку, пока та не удалилась.

Оставшись один, Хассельборг надел очки, зажег свечу, достал гозаштандоу-португальский словарик и холостяцкие швейные принадлежности. Он осторожно сломал три большие восковые печати на письме к дашту, предварительно сделав их гипсовые слепки. Накалив на огне свечи иглу из швейного набора, он кропотливо отделял фрагменты печатей от обертывающей послание шелковой ленты. Наконец детектив смог прочитать похожие на стенографические закорючки письмена и похолодел от ужаса.

Рекомендательное письмо гласило:

«Жулиу Гоиш — шергу Джаму, дашту Руза!

Надеюсь, звезды благоприятствуют маншергу. Податель сего — шпион из Микарданда, не желающий вам ничего, кроме зла. Воздайте ему по заслугам. Примите, шерг, заверения в моем глубочайшем уважении».

Глава 5

Дважды прочитав написанное, Хассельборг сделал медленный вдох, чтобы справиться с гневом. Он испытывал большое желание порвать сие дружеское послание Гоиша (грязный, ничтожный подлец!), но как всегда на выручку пришло чувство юмора. «Рыбки ответили с усмешкой: „Вот это да, как же ты зол!“» Он достаточно часто сталкивался с предательством, и не стоило теперь лезть из-за этого в бутылку, или что там на Кришне вместо бутылок?

Итак, Жулиу все-таки заимствовал идею из «Гамлета»! Виктор содрогнулся при мысли, что мог вручить дашту письмо, предварительно не прочитав его.

Что же теперь? Мчаться галопом обратно в Новуресифи, чтобы разоблачить мерзавца? Нет, сперва надо подумать, почему Гоиш, относившийся к детективу с видимой симпатией, пошел на подобную низость. Очевидно, присутствие Хассельборга на Кришне каким-то образом угрожало его интересам или интересам его начальства, вроде самодовольного Абреу. В любом случае, возвращаться не стоило: эти бразильцы хоть в большинстве своем и неплохие ребята, но против какого-то американу ду норти[20] будут держаться вместе.

Возможно ли подделать послание? Хассельборг сомневался, что его письменный гозаштандоу одурачит сколько-нибудь толкового туземца. Однако, сверившись со словарем и поэкспериментировав с карандашом и резинкой, он обнаружил, что может стереть слова «шпион» и «зла» и заменить их на «художник» и «добра». Сделав это, он сложил письмо, обвязал его лентой, залил растопленным на свечке сургучом места, где лента перекрещивалась, и воспользовался гипсовыми слепками с первоначальных печатей.